Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] - Сергей Трахименок

— Не возражаешь, если мы не на ходу поговорим?

Тут Кондровский взял быка за рога.

— Мне нужна информация по убийству Марущака.

— Ничем не могу помочь, — ответил Корж, — во-первых, я не даю служебную информацию посторонним лицам, во-вторых, я уже не работаю в уголовном розыске.

— А там не обязательно работать, нужно иметь там своих друзей…

Коржу ничего не стоило резко закончить этот разговор, но он почувствовал, что Кондровскому что-то известно.

— Это беспредметный базар. Что нужно конкретно? А там будет видно.

— Твои ребята арестовали Пузановского, ему вменяют покушение на кражу в гостинице „Центральная“, но…

— Все понял, — перебил его Корж, — ты хочешь сказать, что ему предъявили обвинение в краже, а потихоньку работают с ним, как с убийцей?

— Да…

— Объясню тебе, почему они это делают. Предъяви они обвинение в убийстве, и Пузе не дожить до суда. А так у них есть надежда его на скамейку привести.

— На какую скамейку? — не понял Кондровский.

— Подсудимых, — пояснил Корж, больше не слушая журналиста, — поехали… Мне надо в управление.

Корж, давно знал Пузю, Пузановского Владислава. Они были одногодками, учились в одной школе, в параллельных классах. Но потом пути их разошлись. Корж служил в армии. Пузя сидел первый раз в колонии. Освободившись, Пузя остепенился, но это не значило, что завязал. Он по-прежнему занимался квартирными кражами и ни разу не попался, потому что усвоил один принцип — не работать коллективно. Кодла — это хорошо, но и опасно. Все, что известно в кодле, рано или поздно становится известно уголовке… Но как ни воруй, без помощников не обойдешься. Нужны наводчики, нужны барыги, чтобы продать краденое, и Пузя, в конце концов, снова сел.

Вышел он перед самой перестройкой. И тут его захватило всеобщее сумасшествие. Он, никогда не бравший на дело даже скальпель, обзавелся Макаровым. В восемьдесят восьмом он брал квартиру одного барыги. Хозяина в доме не было, но был бульдог. Собака не лаяла и даже не рычала, пока Пузя открывал дверь… Пузе пришлось стрелять и сесть в третий раз на пять лет за покушение на кражу и хранение огнестрельного оружия.

Освободился Пузя полгода назад и переквалифицировался на гостиницы. Он был неплохим психологом, воровал у спящих в номерах бизнесменов, вытаскивая из их бумажников только часть содержимого, их хозяева утром часто не могли понять, то ли они потеряли денежные знаки, то ли просадили по пьянке за карточным столом.

На следующий день Корж просмотрел старые сводки и убедился, что Пузю действительно арестовали. Вменялось ему проникновение в гостиничный номер с целью кражи… Время „проникновения“ совпадало со временем задержания Коржа.

Корж позвонил Ленчику.

— Здорово, шеф, — ответил Ленчик на приветствие, — что-нибудь нужно?

— Мустанг твой на ходу?

— Об этом можно не спрашивать, конечно…

— Подбрось меня домой.

Ленчик подъехал к областному управлению уже через десять минут.

Корж сел в машину, и они поехали на Крылова.

— Прослышал я, — сказал Корж, когда они миновали рынок, — что взяли вы Пузановского. Причем для виду арестовали его за кражу, а колете по убийству Марата.

— Так оно и есть, но мы это до поры не афишируем.

— А что на это думает Пузя?

— А Пузя убийство отрицает. Но у нас есть железный свидетель, который видел, как рыжий Пузя спускался вниз из номера Марата по пожарной лестнице. Мало того, мы обнаружили в номере его отпечатки пальцев.

— А не играл ли он в номере в карты?

— Нет, это исключено. В этом номере в карты не играли. И легально Пузя там никогда не был.

— А мотивы? — спросил Корж.

— Мотивы просты… Он сунулся туда, чтобы поживиться, однако столкнулся с крутым, то есть с Маратом… Он понял, что Марат и его ребята простить ему такое не смогут. Ему пришлось поступить также, как в восемьдесят восьмом с собакой, застрелить… Короче, все повторилось, только в худшем варианте для Пузи.

— Ну, а свидетель, конечно, хорошо запомнил рыжие баки Пузи.

— Ну да, именно их он и заметил. Именно они торчали из-под вязаной шапочки.

— А пистолет?

— Говорит, что не было у него пистолета, но пистолет можно выбросить с коммунального моста, и концы в воду…

— Самое главное в том, что он признался в проникновении в номер. Пузя говорит, что, когда попал туда, Марат был уже мертв. Он испугался, потому что знал Марата, и ему ничего не оставалось делать, как покинуть номер по пожарной лестнице.

— Это не его почерк, — произнес Корж, волнуясь, — обычно он входит и выходит через двери.

— Да, — сказал Ленчик, — но тогда выходить через двери было опасно. Вдруг там встретится кто-то из ребят Марата…

— Знаешь, Леня, Пузя, конечно, дерьмо, но он не убийца, Пузя — вор…

— Знаю, но сейчас все смешалось, как в доме Облонских.

— Но ведь он не признался в убийстве, а сейчас суд…

— Не признался сегодня, признается завтра. Ему легче под расстрел попасть, чем выйти на волю или в зону. Ты, сам понимаешь, даже в том случае, если суд не докажет ему убийство, ему все равно конец…

— Послушай, а у него есть семья?

— Есть, жена и дочь, вполне нормальные люди. Дочь в школе учится, а жена работает на химфармзаводе.

— Ты отчество его не помнишь?

— Владимирович, а вам зачем?

— Так, — сказал Корж, — вдруг встретиться придется, а я, как его величают, не знаю…

— Ну ты, шеф, даешь, — только и сказал Ленчик и остановил машину: они подъехали к дому номер 74.

Кроев сидел в кресле в одной из комнат своей новой квартиры и читал детектив.

Раздался звонок телефона.

— Валентина, послушай, — попросил Кроев жену, не желал отрываться от книги.

Жена, послушав, заглянула в комнату и сказала:

— Это тебя.

— Кто?

— Не знаю, он не сказал.

Кроев поднялся из кресла и прошел к телефону.

— Здравствуй, земеля, — раздался в трубке голос Коржа. — Не хотел тебя беспокоить, но надо… Дело есть на миллион рублей.

— До завтра не терпит? — спросил Кроев.

Он не хотел встречаться о Коржом в новой квартире. Не хотел, чтобы жена еще раз видела Коржа, который по слухам после смерти Любани запил по-черному, опустился. Не хватало также, чтобы сын увидел, что он принимает у себя таких людей, как Корж.

— Как? — торопил его с ответом Корж.

— Ты откуда?

— Из дома.

— Приезжай.

Положив трубку на рычаг, Александр сказав жене, чтобы она отправила сына в дальнюю комнату и сама находилась с ним, когда приедет Корж.

— У нас с ним служебный разговор.

Кроев прикинул, сколько времени займет у Коржа дорога. Выходило, не меньше часа. И он вновь взял в руки книгу.

Звонок в дверь не заставил его беспокоиться: это не мог быть Корж.

В комнату заглянула жена, сказала:

— К тебе. — И ушла в дальнюю комнату к сыну. А в дверном приеме появился Корж. К неудовольствию Кроева он действительно выглядел пьяным.

— Детективы читаешь? — спросил Корж, входя в комнату, оставляя на полу мокрые следы. — Где мне присесть? Напротив? — И он плюхнулся во второе кресло.

Кроеву почему-то стало стыдно, что он читает детективы.

— Почему ты так решил? — спросил он.

— Вижу по яркой обложке и обилию пистолетов.

— Да… Кинг, это не детектив.

— Детектив, — произнес Корж, не слушая объяснений Кроева, — а жена, между прочим, сама дверь открывает. Ты что же, начальник, совсем нюх потерял, а вдруг там „гости“?

— Там есть глазок, — ответил Кроев, отметив, что Корж обижен не столько неосторожностью его жены, сколько невниманием к себе, тем, что застал его с книгой в руках, а не беспокойно расхаживающим по квартире.

— Глазок, — ворчал Корж, — скажи еще — дом блатной, все хорошие люди…

— Да ладно тебе, — ответил Кроев, — не обижайся. Я не ожидал тебя так быстро. Ты же сказал, что звонишь из дома, а это у черта на куличках…

— Э, батенька, да ты совсем мышей перестал ловить. Я же это специально сказал, чтобы возможные контролеры тоже подумали, что у них есть время, а у них времени нет, потому что я уже здесь.

— Ты опять заболел шпиономанией?

Корж понял, что переборщил, и сменил тему:

— Так, что читают прокуроры? Позволь взглянуть… О, триллер, да еще и американский. Стоит ли читать триллеры… американские, тут оглянись кругом — одни триллеры, правда, русские, но такие, что американские дешевки им в подметки не годятся.

Разговора не получалось. Это чувствовали оба. „Надо что-то делать, — думал Кроев, — а то встреча перерастет в ссору. Корж пьян“.

— Да не пьян я, не пьян, не смотри на меня так брезгливо, просто я в последнее время, вроде как не в себе… Приболел, наверное.

Упоминание о болезни заставило Кроева иначе посмотреть на состояние Коржа, и он решил вывести беседу из русла трепа в русло дела.